В ответ на заявление главного детского онколога России Владимира Полякова, о том, почему российских детей нельзя лишать зарубежной медпомощи, обозревателю журнала «Мир и политика» рассказал заведующий отделением трансплантации гемопоэтических стволовых клеток Центра детской гматологии им. Дмитрия Рогачева, председатель правления фонда «Подари жизнь» Михаил Масчан.
Напомним, что на пресс-конференции, прошедшей 3 февраля, главный детский онколог России Владимир Поляков назвал сбор средств на лечение за рубежом детей, которым не могут помочь в России «спекуляцией» и «дискредитацией отечественной медицины».
— Это в какой-то степени дискредитация отечественной медицины, которая на очень высоком уровне. Такое количество талантливых и способных людей нет ни в Англии, ни в Америке. За этим еще стоит очень большая спекуляция, в частности, в направлении детей за рубеж, на лечение которых собирают деньги фонды. Эта популяризация идет по всем каналам СМИ, что детям не могут помочь, — заявил Поляков.
Между тем, сам Поляков сообщил, что закупать лекарства для больных раком детей становится все сложнее, потому что они дорожают. И не исключил, что в нынешнем году могут возникнуть проблемы с лекарственным обеспечением таких пациентов.
«Количество денег, выделяемых государством на закупку этих препаратов, остается прежним, поэтому дефицит определенный будет», — пояснил Поляков, напомнив, что в 2013-м году уже наблюдался дефицит лекарств.
Подобное выступление высокопоставленного минздравовского чиновника может стать первым шагом к запрету работы благотворительных фондов и лишить больных детей порой единственного шанса на спасение. Потому что в стране не хватает не только денег на дорогостоящее лечение онкологических больных, но и медицинских центров.
— Михаил Александрович, неужели в России действительно могут помочь все детям, страдающим онкологическими заболеваниями, а за границу отправляют только безнадежных пациентов?
— В позиции Владимира Полякова есть элементы и правды, и неправды. Элемент правды в том, что действительно есть категория пациентов, которых мы считаем инкурабельными. Это дети, которых нельзя вылечить ни здесь, ни за границей. Но решение о лечении за границей в таких ситуациях — уже за родителями и благотворителями. Ведь существует не только медицинский аспект, но и гуманитарный. Многим людям очень важно бороться до конца. Хотя мы как врачи знаем, что средствами современной медицины того или иного ребенка вылечить нельзя. Тем не менее, противодействовать этому мне кажется неправильным именно потому, что есть человеческий аспект. Но это не значит, что фонды отправляют на лечение за рубеж всех подряд. В нашем фонде «Подари жизнь» существует комиссия экспертов, которые принимают решение о том, можно ли помочь ребенку. И, к сожалению, мы нередко отказываем. Заявок на отправку за рубеж много, и мы, безусловно, не все удовлетворяем. Мы всегда очень скрупулезно анализируем ситуацию и смотрим, кому действительно могут помочь за границей.
Но есть огромное количество пациентов, которым российская медицина помочь не в состоянии. Либо в силу того, что мы просто не можем справиться с таким потоком, либо в силу того, что существуют уникальные технологии, которые в России на сегодня просто недоступны.
— Какие именно?
— Как эксперт по трансплантации костного мозга (ТКМ) могу сказать, что в нашей стране детям требуется около тысячи пересадок костного мозга в год. А реально выполняется порядка 300.
— Это связано с тем, что у нас нет банка доноров костного мозга?
— Нет, это связано с тем, что у нас не хватает специализированных отделений и клиник, которые способны выполнять ТКМ.
-Сколько таких клиник в стране?
— Кроме нашего центра трансплантацией костного мозга в Москве занимаются в РДКБ и РОНЦ, есть клиника в Петербурге, в Екатеринбурге. Ну и в Нижнем Новгороде выполняют небольшое количество пересадок. Возможно, еще где-то. Но это – единицы. Поэтому мне кажется совершенно естественным, что часть нуждающихся в пересадке пациентов стремится за границу. В России есть трансплантация, причем на довольно высоком уровне. Но обеспечить всех нуждающихся мы не в состоянии. Это реальность.
— Какие еще есть аргументы в пользу лечения за границей?
— Современная медицина устроена следующим образом: когда появляются новые вещества, новые технологии лечения, то они сначала проходят испытания в академических медицинских центрах. Чаще всего это исследовательские клиники при университетах и научных центрах. И с того момента когда это вещество начинает испытываться на пациентах в таких клиниках и до того момента, когда оно становится реальным лекарством, проходит пять-семь лет. И вот представьте пациента, которому стандартное лечение помочь не может. А в какие-то клиниках за рубежом проходят испытания нового лекарство. И у этого больного есть шанс попасть в этот протокол лечения. А в России, например, такой протокол не идет. В России в принципе в педиатрии исследований ранних фаз практически не ведется. Вот в такой ситуации, я считаю, совершенно оправдана отправка пациента за границу за счет благотворителей.
Главное в этой ситуации, чтобы отправка на лечение была не абсолютно субъективным процессом. Но, собственно, для этого в комиссиях при фондах и сидят врачи-онкологи.
— Так что слова о дискредитации российской медицины – это лукавство?
— Я не считаю, что отправка пациентов за рубеж – это дискредитация нашей медицины. Когда российская медицина действительно будет конкурентоспособна, то этот вопрос отпадет сам собой. Можно подумать, что у нас пустуют высококлассные клиники и туда не могут заманить пациентов, а в это время сотни пациентов уезжают за границу. Но, к сожалению, нет у нас такого количества высококлассных клиник.
— Не могут ли подобные выступления привести к тому, что благотворительные фонды, занимающиеся отправкой на лечение за границу, просто со временем прикроют?
— Знаете, это будет равносильно закрытию границы и созданию нового «железного занавеса». Потому что я не думаю, что такая угроза существует.