Узнав, что я занимаюсь привлечением средств на социальные проекты, меня часто спрашивают: ну и как, жертвуют? Интонация варьируется в широком диапазоне. Случается уловить сомнение, бывает просто любопытство без особой подоплеки. Но чаще в голосе звучит ожидание — думаю, каждый рассчитывает на подтверждение своей индивидуальной картины мира.
Мой ответ, основанный на опыте последних четырех лет, однозначный — да, жертвуют.
И никакие экономические кризисы, никакие санкции не смогли этого изменить. Да, уходят крупные частные благотворители, чьи финансовые возможности жестко определяются доходом от бизнеса. Да, сложнее получать гранты на социальные проекты, потому что не всегда ожидания операторов совпадают с целями и реалиями работы НКО.
Но вопреки всему обычные люди жертвуют не меньше. Наоборот, за последние два года наши частные благотворители стали помогать регулярнее, кто-то — даже более крупными суммами. Именно их помощь, по отдельности обычно небольшая, в совокупности обеспечивает стабильную помощь подопечным. Я знаю, что наша ситуация не уникальна. Коллеги из других благотворительных организаций делятся схожими наблюдениями.
В «Милосердии» пик частных пожертвований пришелся на весну 2015 года. В тот период мы проводили социальную кампанию «Переживем кризис, помогая тем, кому труднее!». Важной деталью акции было то, что мы призывали регулярно поддерживать любой проверенный, надежный фонд, не только нашу службу. Пожалуй, для нас самих эта акция стала попыткой зажечь свет в конце тоннеля. Сильно сложнее в тот период стало многим, но было важно напомнить, что рядом всегда есть те, кому еще тяжелее. Их нельзя бросить без помощи, а для этого благотворительные проекты должны получать постоянную поддержку. К нашей большой радости, призыв вызвал серьезный отклик.
Удивительно и парадоксально, но, если хочешь научиться сострадать, кризис — благо.
Когда у тебя годами все хорошо, ты сам заработал на хлеб, масло и крышу над головой, как-то автоматически думается, что беда другого — его личная недоработка. А ты сам, успешный и вполне обеспеченный, ни в ком не нуждаешься. И сам никому ничего не должен. Но стоит попасть в обстоятельства, которые изменить не под силу, и отстраненность исчезает. Когда трудно самому, чужая беда уже не кажется параллельной реальностью. Происходит такое маленькое чудо — включается сердце. А оно у многих людей очень отзывчивое.
Однако здесь важны нюансы. Бывает, человек жертвует, потому что мечтает быть Волшебником. Добрым, но строгим, придирчивым в определении объекта совершения добра. Он стремится вступать в схватку с бедой, но при важном условии — что сможет окончательно и бесповоротно решить проблему. В кратчайшие сроки. Раз и навсегда.
Например, бывает так: «Я хочу сделать пожертвование вашей службе. Но только на ребенка. Такого, которого можно полностью вылечить, сделать операцию, например. Ребенок с ДЦП, нужна реабилитация? А это лечится? Нет? Ну ладно, я тогда еще поищу». Не раз доводилось вести подобные разговоры.
Или такой вариант: «БАС? А что это? Неизлечимо и пока нет системы господдержки? Да что вы, надо же, как страшно! Но знаете, нет, я бы лучше помог детям-сиротам. Давайте привезу им подарки и тортик, устроим праздник».
Получается, что условием благотворительности становится твердая гарантия хеппи-энда. Иначе не интересно, не круто, недостаточно радостно. И добрым волшебником побыть не сможешь.
А что делать с теми, кого не вылечишь, не омолодишь, кому не вернешь родных и даже не спасешь от смертельной болезни?
Таких — в сторонку, пока строим рай на земле? Абсолютно уверена, мы все хотим, чтобы больные выздоровели, сироты обрели семьи, чтобы не было голода, войн и терроризма. Но если наша цель — благотворительность, то суть ошибки кроется в том, что построить рай невозможно. Опыт человеческой истории наглядно демонстрирует, что страдание — неотъемлемая часть жизни.
Рядом с нами всегда будут беспомощные старики, брошенные больные, инвалиды, бездомные, беженцы. И, ступая на путь благотворительности и милосердия, необходимо быть к этому готовым. Чрезвычайно важно понимать, что совершение добра имеет ценность само по себе, не всегда его целью должно стать устранение проблемы. Предполагаю, что дурную шутку с нами играют прочно вошедшие в жизнь категории результативности, целеполагания, ключевых показателей эффективности и прочих бизнес-критериев. И при такой нацеленности на результат процесс зачастую теряет важность. А между тем улучшение качества жизни — то, на что ориентированы многие социальные проекты, — является как раз процессом.
Всесторонняя (и, конечно, квалифицированная) поддержка умирающего до самой смерти, так называемая паллиативная помощь, важна в той же степени, что и операция, способная поставить на ноги ребенка с пороком сердца. Умиротворенная, уютная, окруженная умелой заботой старость так же важна, как и поддержка юных талантов, за которыми будущее.
Милосердие должно быть направлено на человека, а не на решение задачи. А безусловная самоценность каждого человека является данностью. Мы не вправе подвергать это сомнению, выставляя штрафные баллы за тяжелую болезнь или сложную жизненную ситуацию. Конечно, прекрасно помочь ребенку и пожертвовать средства на его операцию. Это важно! Но важно и другое — не делить тех, кто в беде, на перспективные и не стоящие внимания категории. На тех, у кого жизнь впереди, и тех, кто «уже пожил свое», тех, чье страдание очевидно, и тех, кто «все равно по-настоящему не понимает».
Помогать необходимо всем. Благотворительность — это не попытка избавиться от проблем общества, «вычистить» всё, что портит картинку. Наоборот, это возможность признать трудную, тяжелую сторону жизни и проявить самую суть своей человечности — бескорыстную любовь к другому человеку, сострадание к нему и заботу о нем. И обещание хеппи-энда не должно ставиться условием для проявления этих лучших качеств.
Автор — руководитель благотворительных программ православной службы «Милосердие»
Материал: «Газета Известия»
